Картина страшного суда. Мертвецы: папа, король, воины, женщины, над ними святые, присяжные, огромное количество лиц, кружащих голову, а посреди всего этого, чуть ниже Иисус, судья.
Англия несколько минут стоял у входа рассматривая это. То, что ожидало их всех, то, что казалось им тогда таким близким… и то, что не отталкивало страны от убийств, политических интриг, мошенничества и многих других неугодных дел.
Артур криво улыбнулся этому, взялся за ручку деревянной двери и вошел внутрь.
Здание, хоть и было местами незаконченно, о чем свидетельствовали оставленные рабочие материалы и пустота, но при этом вселяло чувство величие. Сквозь витражи проникало солнце, играя со стеклом. Колоны простирались высоко вверх, а протяженность помещения заставляла полагать, что ему нет конца.
Безусловно, это восхищало.
Но мысли Киркланда были заняты не этим. Он думал о том, как в скором времени удовлетворит свои притязания на ряд французских земель.
Эдвард Третий, в отличие от своего отца, был более сильным монархом и смог установить внутри страны порядок. Он прекрасно понимал, что нужно Артуру, тренируя его в стрельбе из тисового лука, улучшая флот и рыцарскую конницу. Подготовка к войне шла полным ходом вот уже долгое время.
Сейчас, Англия лишь ждал Францию, держа в руках угли, заботливо подаренные королем и графством, дабы разжечь огонь.

Англия посмотрел на Францию и, не медля, начал говорить:
- Приветствую, Франциск! Заявляю тебе, что феодальную присягу Филиппу Эдвард приносить не собирается. Более того, мы предъявляем претензии на французский престол. Мы считаем, что большими правами на трон располагает английский монарх, являющийся сыном дочери Филиппа IV, нежели Филипп Валуа, двоюродный брат Карла Красивого, вследствие более крепкого родства.
Это кусочек текста был уже давно заучен еще со времен первых притязаний на трон английского короля. Спектакль начал разыгрываться по жутко знакомому сценарию. Однако конец эпизода будет другим.
«Пускай посмеется, пускай потешится пока что… Все равно я верну себе свои земли и без династических дрязг.»
Артур был сильно в себе уверен. Каждая клеточка его тела жаждала сражения, приключения там, на континенте. До этого голова его была забита копошившеюся знатью и беспокойными жителями, а сейчас все они твердили только одно: «Война! Война! Война!». И чувствовалось в этом некое блаженство.
Хотелось окунуться в омуты яростных сражений, лязга оружия, очищая разум от всякой ненужной ерунды, и опустить ненавистного Франциска. Он был готов показать свою силу, заставить его войско бежать и поглумиться последним.
А пока он смотрел на фигуру напротив и ожидал ответа.

- Королём Филиппом V был принят закон о салической правде, по которому, - да-да, который вы специально видоизменили, - думал Англия, успевший изучить за это время аж несколько редакций документа.
- ...престол не передаётся ни дочерям, ни их потомкам, даже если они мужчины. Посему у Эдварда III нет права французский престол, и Филипп Валуа станет королём, - окончил свой ответ Франциск.
Дальше англичанин думал над предлогом для продолжения разговора и перехода к основной цели его встречи, как он был подарен самим французом.
- Тебе ещё не надоело туда-сюда ездить?
- Нисколько, что ты. К тому же я посетил прекрасные нидерландские земли и отлично провел там время, - ответил Англия. Ни для кого не было секретом то, что торговля в этой стране сильно зависела от поставок шерсти со стороны Киркланда, а аристократия Фландрии чинила этому препятствия, с придыханием смотря в сторону своих господ. Терпеть это безобразие Артур долго не стал и вскоре наложил эмбарго на экспорт шерсти. Это дало свои плоды, и бюргеры, установившие контроль над значительной частью страны, примкнули к Англии.
Он бы мог расслабиться, вот только его начал беспокоить другой вопрос.
Несмотря на такой хороший поворот, его все еще беспокоили события, происходившие в Шотландии и участие Франции в них. С его армией это не было угрозой, однако все же какой-то дискомфорт паренек ощущал, потому что новые территории были приняты весьма скептически. Эдвард дал ему многое, а политика на острове его не интересовало. Порою это смущало Артура.
Но буквально через несколько секунд он уже не думал об этом. Монарх нашел правильный подход к нему и сумел направить в нужное русло. Осталось лишь чуть-чуть подождать.

Персонаж: Англия
Возраст: 12-13 лет
Имя: Артур Кёркланд

Надменность в голосе Франции отдавалась солью внутри Англии. Мальчишка с трудом подавлял в себе желание пригвоздить эту высокомерную рожу к стене, но... "Терпение. Скоро у тебя будет возможность поглумиться над ним, совсем скоро".
- В таком случае, Франциск, я объявляю тебе войну. Раз Эдвард не может получить трон этим путем, то он получит его силой.
Англия выпрямился и сильнее уперся пятками в подошвы сапогов. Ему надо было преодолеть еще одно проявление французского пренебрежения и самодурства. Хотя, что-то, а именно этого ему хотелось меньше всего - малец жутко хотел доказать всем своим соседям - Шотландии, который то и дело попадал в кровавые лужи, остававшиеся от мгновенно сменяющих друг друга правителей, самому Франции, который то и дело подкалывал мальчишку. Да что там, почти вся Большая Земля, в немного детских понятиях Артура, увидела бы его. Не сопливого мальчишку, который то и дело копался в земле и возился с животными, стрелял из лука, не имея доблестного скакуна во владении - страшим воинам нужнее. А настоящим грозным воином, которому под силу лишить противника его знаменитой конницы, на которую он тратил уйму всего, сделанным своими руками простецким нищенским луком.
Англия мечтал увидеть своего противника на этой войне. Мечтал увидеть, как его разгильдяйство разъест его самого, как все его плохие черты выделятся углем и продемонстрируются перед тысячами.
Но как бы Артур об этом не забывал - говорил он все же в основном на этом чертовом французском, еле-еле изъясняясь на своем английском. Ко многому он был еще не готов, и ему предстоял долгий путь становления нации.
А сейчас, он был в двояких чувствах - ярость смешивалась с предвкушением. Лицо его как в калейдоскопе менялось, от чего он чувствовал некую нелепость всего происходящего - действительно, он еще так мал. Но минута, и серьезные зеленые глаза смотрели на Францию, а рука нащупала маленький нож.
Надо же показать, что это не хохма.

"Все. Пошло все к чертям собачьим!" - подумал Англия и тут же ударил Францию локтем в грудь, выхватил свой нож и прижал левой рукой к стене. Забавно, что сопливый на вид мальчишка смог поравняться в силе с почти что юношей. Тренировки дали свое - Артур был отлично подготовлен. А с концентрацией и последующем закалом в боях станет еще сильнее.
- У кого-то скоро вообще не будет дома. Я вполне серьезен в своих намерениях, поэтому закрой рот и хорошенько подумай, выдержит ли не Филипп - он ничего не стоит - твоя армия в схватке со моими людьми, - голос по-змеиному твердо шипел. Кёркленд готов был перерезать глотку этому задравшемуся Бонфуа хоть сейчас. Он действительно порывался это сделать, но его отвлек стук деревянной балки. Боковым зрением заметив колонны и осознав факт своего пребывания в парке, Артур отошел от Франциска и направился к главному входу в здание.
- Франциск, запомни... хотя, что ты поймешь, идиот, - умолкая, произнес Англия. Он не знал, зачем он произнес последнее. Возможно, в англичанине завопило нечто вроде человечности.
"Нет, - думал Артур, - не может быть ничего... Надо вытоптать все, что напоминает, надо вытоптать все, что сейчас высоко стоит и не закрыто, чтобы показать себя, показать себя..." По дороге он все больше путался в своих мыслях, итогом взаимодействия которых стала ненависть и зависть к Франциску. У того хоть кто-то был, кто-то, кого он мог назвать и не услышать в ответ осточерчелое "ненавижу". Что выжглось на Кёркленде с рождения.