Октоберфеста, который, впрочем, Шарлотта упорно кликала «Wiesn», что на баварском диалекте означало «Луг», баварка ждала с нетерпением. За многие месяцы до фестиваля она начинала готовиться, чтобы провести все на высшем уровне, дабы утереть всем этим «пруссакам» нос. Впрочем, говоря «пруссак», девушка всегда подразумевала подозрительных незнакомцев, которые услышав баварский диалект, расширяли глаза и переспрашивали. А вообще пруссак – понятие растяжимое, считала Веберг, а потому мысленно, иногда – вслух, называла так всех чужаков. Лотта не сильно жаловала литературный немецкий, но иногда приходилось судорожно вспоминать отличия.
Двадцать первого сентября Шарлотта судорожно делала все то, от чего отлынивала весь год, чтобы суровый босс отпустил ее на весь день погулять на празднике. Тот согласился нехотя, однако девушка была уверена, что сам он на фестивале обязательно покажется, на второй его день уж точно. Все-таки для премьер-министра было бы самым настоящим кощунством не появиться на шествии. Странно, казалось бы, Октоберфест проводился в Мюнхене не первый раз, а волновалась Бавария как во время свадьбы Людвига I с Терезой, в честь которой и назван был Терезин луг – место, где проводился фестиваль. Параноидально прогладив все элементы своего любимого национального костюма не менее пяти раз, баварка успокоилась.
Упорно предпочитая чай вместо кофе, Лотта запустила в чашку лимон и, подперев щеки руками, принялась размышлять, что же она будет делать завтра. Двадцать второго по прогнозам синоптиков ожидалась ясная и теплая погода, а потому празднество решили не откладывать. Сначала неплохо бы встретить Армению – вспомнилось Веберг – наслушавшись от вездесущего Северника о том, какая же эта Рипсиме замечательная, Шарлотта решила проверить все сама. Итальяшка не преувеличивал, что было свойственно его брату, которого девушка недолюбливала, Армения оказалась действительно интересным собеседником. И поэтому баварка, очень кстати вспомнив про приближающийся фестиваль, пригласила новую знакомую к себе в гости. Вообще подобное она проворачивала впервые: Саксония, да и братья – завсегдатаи Октоберфестов, тут не считались. Забыв от волнения уточнить, как долго планирует гостья пробыть на празднестве Бавария принялась составлять план действий.
Если приедет на один день, то к черту прогулки по городу, даешь Мюнхенский метрополитен. Если приезжает на два и более – едва ли на весь, уж ей ли не знать, как заняты страны – то можно пешком прогуляться, поглазеть на Мариенплац, Старую Ратушу, а еще неплохо бы заскочить в Хоф Брой Хаус, ибо Лотта боялась, что не выдержит до открытия. Точно, еще ведь надо как-то уложиться во временной промежуток! Как бы на начало фестиваля не опоздать. Веберг втайне надеялась, что гостья прибудет хотя бы за два часа до открытия.
Обязательно покататься на большинстве аттракционов! Зайти в самые знаменитые палатки, там можно взять по кружечке пива и вайсвурстом гостью накормить. Интересно, она тоже, как и эти невежественные пруссаки, режет бедную колбаску ножом?
- Alles Wurst! – сказала Шарлотта, что человек незнающий перевел бы как «Все колбаса», иными словами, все хорошо.
Внимательно посмотрев на так и не тронутый уже остывший чай, девушка раздраженно выкинула лимон в мусорку, а содержимое кружки выплеснула в раковину.
- Пора спать, завтра меня ждет много дел, - привычка говорить с самой с собой со временем никуда не исчезла.
Натянув свою любимую пижаму красно-зеленых цветов, баварка вытащила из волос ленточки и забралась под одеяло, намереваясь как следует выспаться. Впрочем, сон пришел только под утро.

Едва заснув под утро, Бавария так и не успела нормально выспаться, а посему настроение ее было далеко не радостным. Находясь в полудреме, девушка продолжала смотреть сны, а на заднем плане слышался какой-то непонятный и раздражающий звук. Этот звук не затихал, со временем лишь усиливаясь, а потому Шарлотта, с закрытыми глазами нащупав на тумбочке нечто подрагивающее, изо всех сил ударила по нему кулаком. Нечто громко упало на пол и затихло, а до сони только спустя минуту дошло, что упал ее новенький мобильник. Резко распахнув глаза, она вскочила с кровати, не забыв при этом запутаться в одеяле, ползком добралась до телефона. Тот, как оказалось, от падения выключился, поэтому Лотта, раздраженно протерев экран, включила его.
- Почти девять утра, - пробурчала она. – Так, а в Ереване сколько? – быстро тапая пальцами по сенсорному экрану, та добралась до нужного приложения и неверяще уставилась на экран. – Э? Без пяти двенадцать?! Не говорите мне, что я опять проспала! Scheisse! - громко выругавшись на весь дом, – к счастью, она жила одна – фройляйн отшвырнула одеяло и унеслась в ванную.
Следующие полчаса Бавария носилась по дому в поисках своего костюма. Дирндль был найден на гладильной доске. Заплетающимися пальцами девушка застегнула пуговицы белой блузки, затем натянула поверх темно-зеленое платье с широкой юбкой, зашнуровала лиф и протянула руки к светло-зеленому фартучку. Этим фартучком она особенно гордилась, ежегодно вспоминая, как когда-то все пальцы исколола, шья его. После недолгой задумчивости Шарлотта повязала бант на левой части фартука и вплела в волосы ленточки. Потом Лотта побежала на кухню и там довольно вяло поковырялась в наспех разогретой картошке. Содержимое кружки вновь было выплеснуто в раковину, а самой баварке очень хотелось пива.
Довольно смутно помня, как она добралась до аэропорта – запомнилось лишь удивленное лицо водителя, поблагодарившего за щедрость – Веберг забежала во внутрь и невольно замерла, услышав столь любимый и родной мотив. Будучи не в силах противиться желанию, Бавария стала тихо подпевать местному радио.
O, du lieber Augustin, Augustin, Augustin,
O, du lieber Augustin, alles ist hin.
Спать хотелось гораздо меньше, спасибо одному немцу – сразу видно, что пруссак – который, не умея петь, ничуть этого не стеснялся и во все горло пищал. Будь это баварец, Шарлотта бы умилилась, а сейчас лишь раздражало. Однако некая сонливость осталась, и чтобы окончательно от нее избавиться – не хватало еще заснуть где-нибудь прямо на глазах у гостьи! – баварка быстро поинтересовалась на байерише у охранника, где стоит автомат с кофе. По мужчине было видно, что, не смотря на ранний час, он уже успел возненавидеть хохдойч, посему сразу же приветливо заулыбался, услышав родную речь.
- Dangschen! Pfiat di! – выяснив интересующую информацию, Лотта поблагодарила охранника и побежала в указанном направлении.
Подбежав к автомату, Шарлотта расплылась в самой приветливой улыбке, которую могла только изобразить, потому как увидела слегка нервничающую Рипсиме. Армянка уже успела что-то купить и в данный момент медленно пила: горячо, должно быть.
- Servus, mein kleiner! Grüß Gott! – но тут Бавария спохватилась, что гостья, должно быть, баварского диалекта не знает, а потому чуть нахмурившись, начала думать, как же это будет на общем немецком. – Как же... а! Guten Morgen! Здравствуй, милая моя! Я очень рада тебя видеть, - это уже было сказано на ломанном армянском, единственное, что девушка помнила из толстенного разговорника. А еще ей нравился стиль написания. Чуть подумав, она все же решила говорить на английском. – Как доехала, не сильно долго ждала? Боюсь, я вновь проспала, с этим телефоном одна морока!
Лотта замерла, пытаясь отдышаться.

Бавария чувствовала себя неловко за то, что заставила гостью ждать. Честное слово, однажды она выкинет эту сенсорную штуку и вернет на место свою любимую «деревяшечку», как она ласково называла старый мобильник. Девушка ощутила внезапный прилив бодрости и тут же забыла про кофе. Армения баварку не сразу заметила, должно быть, немецкий ей не о чем не говорил. Но вот стоило фройляйн перейти на армянский, а после и английский, как Рипсиме вскинула голову и тут же обрадовалась.
- Моя дорогая фройляйн, я рада, что полет тебя не утомил, - чуть успокоившись, стала отвечать Шарлотта.
Английский она успела подзабыть, так как на все официальные встречи, на которые ее брал босс, он приглашал своего любимого переводчика. Поэтому Лотта за отчаянной жестикуляцией пыталась вспоминать, как будет та или иная фраза. Да что там английский, даже хохдойч порою было трудно вспомнить! Внезапно Ованесян обняла ее, тем самым прервав бессвязный поток мыслей. Бавария была этим немножко обескуражена, даже шокирована, но постаралась не подавать виду – быть может, это так принято. Зато по этим объятиям сразу стало понятно, что она чуть выше гостьи, и это ее значительно успокоило – баварке было легче общаться с теми, кто ниже ее ростом, появлялась непонятная уверенность. Обрадовавшись этому факту, девушка практически прослушала оставшиеся слова подруги, но там точно было что-то про костюм. Костюм? Ах, она говорит о дирндле!
- Мне лестно слышать о тебя такие слова, спасибо! – смутившись, пробормотала девушка. Она огляделась по сторонам и, заговорщицки подмигнув Рипсиме, шепнула: - Не сочти за жалобу, но я все пальцы себе исколола, пока его сшила. Кстати, раз уж мы заговорили о костюмах, то я знаю, что могу подарить тебе в качестве сувенира на память! У нас, баварцев, этих костюмов очень много, все на какое-то время года или праздник, но летний вариант я тебе обязательно подарю!
Армянка схватила ее за ладонь свободной рукой, во второй она держала чемодан, и потащила к выходу.
Хоть и светило солнышко, дул прохладный ветер, отчего Шарлотта ежилась и завистливо поглядывала на теплый жакет гостьи. Откровенно говоря, она чуток замерзла в своем легком костюме, но старалась не подавать виду. Армения спросила Лотту о планах, и та вдруг поняла, что абсолютно ничего не помнит из того, что она вчера строчила в своем блокнотике, а потому решила действовать по обстоятельствам. На глаза как раз попался наверняка тяжелый чемодан гостьи.
- Предлагаю для начала ненадолго заскочить ко мне домой и оставить твои вещи, - она описала руками круг, подразумевая чемодан. – Хотя, в принципе можно попросить моего водителя его закинуть – он, вроде бы, как раз неподалеку находится, - баварка с трудом вытащила толстенький телефон и, быстро тыкая пальцем по экрану, набрала нужный номер. Слава Одину, что это чудо было на баварском диалекте, иначе бы еще одной подставы в виде ежедневного литературного немецкого она бы просто не выдержала.
Водитель вскоре подъехал – это был весьма молодой немец, хотя, впрочем, для Баварии все они были младенцами. Галантно поклонившись девушкам и подмигнув Рипсиме, баварец забрал багаж и уехал.
- Вот ведь...! – воскликнула Лотта после того, как он уехал. Девушка посмотрела на часы и ужаснулась. – Уже одиннадцать! Не опоздать бы к открытию фестиваля! Предлагаю не плутать по городу, а доехать на метро. Дай мне подумать... если мы поедем прямиком до станции Theresienwiese по линии U6, то там будет слишком много народу. Так что ну его, выйдем на центральном вокзале – около десяти минут добираться будем пешком. Ну, вечером, наверное, дольше. Предлагаю сначала сходить и посмотреть на открытие, поесть... ты, наверное, уже завтракала, а я не успела... – Веберг вздохнула и на миг замерла, стараясь восстановить дыхание. – А потом я обещаю тебе сходить и купить тебе любой баварский костюм на твой выбор. В Хоф Брой неплохо бы заглянуть, но это уж по времени, заполненности и финансам смотреть будем.
Денег должно хватить, но я на всякий случай взяла кредитку. Хотя в палатках у нас и стоят обменники, но чаще всего к ним не пробьешься... Если что, то разменяешь мне пятьсот евро? У нас и на желтенькие-то косо смотрят... Черт, загрузила я тебя, извини меня уж за это!
Бавария все же заткнулась и молча потащила Рипсиме в сторону метро, предвкушая веселый день.

- Ты раньше пробовала баварское пиво? – забыв о всяком смущении, тараторила Бавария, пока они спускались в метро.
Вообще в метро она последний раз была очень давно, предпочитая пешие прогулки или же езду на личном авто. Однако Октоберфест уже не в первый раз проводился в Мюнхене, и девушка прекрасно знала, что к лугу Терезы в дни фестиваля за километр не подберешься на машине: всюду пробки и весьма невежливо расставленные автомобили. Чертовы пруссаки! У Шарлотты никогда и мысли не возникало, что ее горячо любимые баварцы могут быть к этому причастны. Они ведь такие... такие спокойные, патриотичные, в меру веселые, но уж никак не некультурные!
- А вайсвюрст? А ты пробовала эти гадкие берлинские котлеты, эти черствые котлеты, которые они именуют «булетен»? Господи помилуй, чтоб я еще раз поехала в Берлин! Его жители такие же, как и их котлеты: холодные и чопорные, - Лотте нравилось говорить с теми, кто ее молча выслушивал. Не поддерживал или развязывал спор, а именно молчал. – Ох, извини, совсем не в ту сторону меня унесло, просто как вспомню, так страшно становится...
Баварка замолкла и спустилась по лестнице к толпе, что ожидала поезда. Множество людей стояли, разодетые в различные национальные баварские костюмы, что вызвало у девушки очередную волну умиления, и все волнения куда-то разом ушли, оставив место безграничной радости, принесенной эмоциями баварцев. Как ни странно, в метро было гораздо теплее, чем наверху, и Веберг перестала злобно растирать руки в попытке согреться. Где-то вдалеке послышался гул приближающегося состава.
- Запомни, милая фройляйн, - поучительно начала она, - сейчас самое главное прорваться в вагон первыми и найти место. Иначе придется стоять, а это чревато, ибо на каждой станции будет прибывать все больше народу. Едут-то почти все до одной станции. Так что растопырь локти как можно шире и готовься. Вообще, - как бы предупреждая дальнейшие вопросы, - я стараюсь так не делать, но сегодня особый случай. Я никогда не пропускаю открытия фестивалей и трепетно отношусь к своим костюмам, поэтому всегда стараюсь занять сидячее положение.
Пока она наставляла гостью, подъехал поезд, накрыв всех рядом стоящих порцией холодного ветра. Как при замедленной съемке двери разъехались в стороны, готовясь впустить пассажиров. Бавария крепко схватила Рипсиме за руку и под недовольную ругань людей протолкнулась к двум еще не занятым местам у самого входа – редкая удача. Некоторым все же пришлось стоять, крепко вцепившись в поручни. Вскоре – практически на следующей же станции – девушка доказала свои слова на наглядном примере: около двадцати немцев пытались протиснуться в бедный вагон, расталкивая всех на своем пути. То и дело слышались грязные немецкие ругательства, но и они вмиг испарились, стоило лишь какому-то баварскому радио поставить всеми любимую песенку.
- O, du lieber Augustin... – тихо начала подпевать Шарлотта, тайно надеясь, что ее никто не услышал. Во-первых, ее босс за такое по головке не погладит, а во-вторых, как сама она считала, ей в детстве наступил на горло один из горячо любимых Людвигом мишек, что означало, что петь Лотта не умеет. Или умеет, но просто считает иначе. - А у вас в Армении есть подобные фестивали? – тут же поинтересовалась Веберг, стоило им лишь выйти к центральному вокзалу. Она на миг задумалась, а затем продолжила: - А сейчас, если память мне не изменяет, нам нужно повернуть направо и минут за десять мы дойдем до луга Терезы. Кстати, а ты знаешь, в честь кого назвали этот луг? Сколько ее помню, она была замечательной женщиной. Мне тогда по людским меркам было лет двенадцать, представляешь?
Сколько бы времени ни прошло, а она продолжала неустанно вспоминать тех, в честь кого, собственно, и зародилась традиция Октоберфеста. Терезу Бавария любила, а вот с ее мужем Людвигом I дело обстояли чуточку сложнее. Девушка люто ненавидела его за транжирство и непонятное ей согласие сделать своего деточку греческим королем, что, конечно, привело к еще большим затратам. Не стоило забывать и о его любовных похождениях, которые еще больше раздражали. Однако в общем-то он был неплохим королем.
Баварка с умилением вспоминала, с каким трудом ей укладывали непослушные волосы. Помнила также, как держал ее с братом за руки Гилберт, отношения с которым улучшились много позднее.
За всей своей ностальгией она и не заметила, как они дошли до луга Терезы. Всюду, как она и предсказывала, были машины. А также раздраженные немцы, спорящие друг с другом на собственных диалектах, разумеется, ничерта друг друга не понимающие. Среди общего хора голосов она успела с десяток раз услышать саксонские и берлинские диалекты. Против саксонского девушка ничего не имела, хотя и считала его несколько грубоватым, а вот берлинский казался какофонией.
Шарлота в нерешительности замерла и посмотрела на Рипсиме, ожидая речи по поводу того, что находилось вокруг них.

Отредактировано Bayern (5 Ноя 2012 16:19:13)

- Итак... – торжественно произнесла баварка, уже без раздражения достав телефон из кармана. Быстро посмотрев на часы, она удовлетворенно кивнула и вновь схватила гостью за руку. – Мы вовремя, фройляйн. Сейчас начнется. Кажется, шествие хозяев пивных палаток мы уже пропустили, но еще можем успеть на церемонию открытия первой бочки. Обер-бургомистр Мюнхена особым молотком откроет бочку, и фестиваль будет считаться открытым. Впрочем, что я тебе рассказываю: сейчас ты своими глазами все увидишь!
Бавария потащила Рипсиме в сторону палатки Schottenhamel Festzelt, где, собственно, сие действо и должно было произойти. Вокруг палатки уже толпилось множество немцев и прочих пруссаков, что Шарлотта поняла, не очень осторожно пихнув локтем итальяшку. «Scusate mio» - донеслось до нее и, помня начальные уроки итальянского от Феличиано, Лотта поняла, что итальяшка извинялся. Действующий обер-бургомистр Кристиан Уде уже занес специальный молоточек для удара и под радостные вопли «O`zapft is!», Веберг показала средний палец какому-то слишком недовольному пруссаку.
- А что? – недоуменно поинтересовалась у Ованесян баварка. – Это меня Пруссия научил. Кстати, это высказывание переводится... черт, сейчас подберу подходящее слово... а! Откупорено это значит! – она вздохнула. – Так, теперь мы, наконец, можем поесть. Честно не понимаю, почему пиво начинают продавать только после церемонии. Традиции традициями, но я дико хочу есть... – Бавария замолкла, так как к ним подошел радостный Кристиан Уде. – Вы, я смотрю, продолжаете поддерживать свой рекорд. С первой попытки!
Обер-бургомистр задержал свой взгляд на Армении и кивнул ей, а после пожелал им на хохдойче хорошо провести время и ушел. Шарлотта, тем временем, снова копалась в телефоне.
- Так, на официальном сайте Октоберфеста показано, что палатка Хоф Броя практически переполнена, но я хочу попытать удачи. Ты когда-нибудь видела барометр Луга? Мне он очень нравится, - Лотта махнула Армении рукой и побежала в сторону палатки, проталкиваясь через толпу.
Им посчастливилось занять последний столик в палатке, на который уже с понятными целями смотрели несколько семей. Совершив последний рывок, словно голкипер ее любимой команды, девушка уселась на стул и грозно посмотрела на вяло лепечущих на хохдойче иностранцев. Не для того она сюда так долго бежала, расталкивая кого только можно, чтобы уйти ни с чем – этому ее тоже учил брат. Хотя в те времена и народу было гораздо меньше...
Терпеливо дождавшись, пока гостья усядется за столик, Веберг, игнорируя внешние раздражители в виде посетителей, радостных оттого, что они первые в этом году попробовали знаменитое баварское пиво, подозвала к себе официанта.
- Итак, что желает моя дорогая гостья?

Армения, несомненно, весьма бурно отреагировала на жесты Баварии, и последняя искренне недоумевала, что же сделала не так.
Официант протянул девушкам меню и поздоровался на баварском диалекте. Шарлотта медленно кивнула и перевела свой взгляд на список блюд – впрочем, ей этого и не требовалось: она знала его наизусть, лишь для сравнения цен.
- В прошлом году масс стоил несколько дешевле, - задумчиво произнесла она. – Кстати, мы никогда не говорим «маас», так говорят только эти пруссаки, а в Баварии кружка пива называется масс и никак иначе, - девушка перевела взгляд на гостью. – Эй, а чего у тебя такое удивленное выражение лица? – Лотта аккуратно забрала меню из ее рук и внимательно прочла список. До нее лишь спустя мгновение дошло, что она не переводит, и ее взгляд не цепляется за отдельные слова. – А почему баварский диалект?
-Вас трудно не узнать, - ослепительно улыбнулся баварец, зачесав пальцами назад свои светлые волосы. Веберг на автомате пригладила свои непослушные прядки и поправила ленточки.
- Это я понимаю, - кивнула та. – Но моя гостья даже на хохдойче изъясняется с трудом, что уж говорить о самом сложном диалекте!
- Я принес два меню на баварском диалекте? Ох, прошу меня простить, милая фройляйн, я не специально, - он подмигнул Рипсиме и посмотрел на Баварию, говоря уже на байерише. – Я тотчас же принесу меню на английском, признаю свою оплошность, но и вы нас поймите: каждый Октоберфест мы будто бы впервые отмечаем, и из-за этого вечная путаница.
Юноша убежал за обещанным, а баварка вновь взяла в руки многострадальное меню. Печально вздохнув, она затолкала куда-то вглубь себя воспоминание о том, как некоторое время назад она боролась с лишним весом. Сначала лучше накормить гостью чем-то привычным для нее... Wiesnhendl, в простонародье именуемая классической запеченной курицей – это должно подойти. Не забыть бы про Wiesnbrezn. Обязательно брецен! И вайсвюрст! Именно это и заказала предусмотрительная Шарлотта прибежавшей спустя пару минут баварке, держащей в каждой руке по шесть масов пива. Два из масов девушка аккуратно поставила на их столик.
- Moizeid! – радостно произнесла Лотта, коснувшись своей кружкой кружки Ованесян. – Что на нашем диалекте значит либо «добрый день», либо «приятного аппетита» в зависимости от контекста. Веберг перевела взгляд на национальный костюм официантки. – Мне очень нравится этот дирндль.
- Dangschen… - та смущенно улыбнулась и побежала разносить массы уже заждавшимся клиентам.
Когда Бавария уже начала скучать и чтобы хоть как-то развлечься, мучила слух гостьи ритмичным постукиванием вилки по столу, их заказ, наконец, принесли. Плотоядно уставившись на курицу, девушка клацнула зубами и заказала себе еще один мас Хофброя. Баварка чувствовала, что после праздника Людвиг вновь будет читать ей нотации по поводу того, что «ты такая транжира, взаймы не дам».

Отредактировано Bayern (18 Дек 2012 15:05:28)

Вот за что Бавария любила свое пиво, так это за его чистоту. Обычное пиво было слишком мутным и вызывало у нее рвотные позывы, а родной Хоф Брой был... идеален в плане вкуса и цвета.
Девушка практически мгновенно заметила неловкость гостьи и дала себе мысленно крепкий подзатыльник. Ну надо же, не заметить чужой оплошности сразу, да еще и лишь спустя некоторое время отличить байериш от хохдойча! Это уже ни в какие рамки.
- Ты уж извини нас за эту оплошность, - чуть нервно улыбнулась баварка, хотя ей сейчас было абсолютно не до веселья. Она понятия не имела, как нужно себя вести в подобных ситуациях, хотя примерное представление имела. Это как есть сосиски, думая, что это вюрст, на глазах у удивленной толпы иностранцев. Впрочем, Шарлотта эти мерзкие сосиски люто ненавидела, считая неудавшейся копией вюрста. Сколько процентов мяса в этой копии? Она надеялась, что хотя бы половина. - Каждый Октоберфест, как и сказал тот официант, - Лотта не сразу вспомнила, что Рипсиме его слов не поняла, - для нас будто впервые. Наверное, мне не хватает собранности. Да и лучший контроль эмоций не помешал бы, - Веберг вздохнула и непроизвольно выдала немного правды. - Ненавижу выставлять себя дурой.
Она тут же вздрогнула, поняв, что последняя фраза была произнесена вслух. Мало кто вообще подобное слышал из ее уст, а с Арменией они вообще были не так долго знакомы для таких откровений.
Блондинка скосила взгляд на свой масс и тут же сделала большой глоток пива. Оно немного освежило ее, слишком быстро привело мысли в порядок и позволило заткнуться на некоторое время. Также позволило заметить подозрительно веселый взгляд армянки, направленный на непозволительно молодого баварца. Она считает, что он ей понравился? Глупость, в самом деле. Неужели этим странам-девушкам больше поговорить не о чем, как о любви и мальчишках? Бавария эти темы считала своим персональным табу, хотя лишь столетие назад сама заводила подобные разговоры. Ей все же пришлось повзрослеть.
Осторожно повторив армянское "приятного аппетита", баварка, наплевав на правила хорошего тона, отрезала себе ножку только что принесенной курицы, игнорируя взгляды голодных немцев - таки к их столику курицу принесли в первую очередь. Первое блюдо было съедено в рекордно короткие сроки, и к ним на смену пришло блюдо под названием "брецен". Точнее, это опять диалектное название соленых кренделей, остальными немцами именуемое "брецель". Его девушки умяли еще быстрее, и им тут же принесли вайсвюрст с очередной порцией пива.
Бавария отложила нож и вилку, заинтригованная тем, как же Ованесян будет есть.

Бавария не могла не заметить, что Рипсиме удивлена, даже немножко шокирована случайно вырвавшимися словами, однако, почему-то, предпочла не комментировать их. Чему Шарлотта была благодарна. Немцы вообще предпочитали сдерживать наплыв эмоций, образуя популярнейший стереотип о том, какие же они холодные и сдержанные. Впрочем, знавала Лотта и тех, кто и слова сдержать не мог, постоянно выплескивая накопившиеся эмоции наружу. Если брать конкретным примером кого-то из ее многочисленной родни, то она бы назвала Вестфалию болтушкой. Впрочем, когда речь заходила о футболе, не всякий немец мог оставаться спокоен. Веберг в этом вопросе чаще всего злорадствовала над остальными, но иногда ей затыкала рот та же Вестфалия со своей Боруссией Дортмунд и когда-то очень сильным Шальке.

Армения, доев курицу, тут же завела беседу о социальных сетях, и о том, что надо бы разместить пару фоток в Твиттере и Инстаграмме. Из этих названий баварка знала только первое, и даже была там зарегистрирована пару месяцев назад, но, к несчастью, потеряла бумажку с паролем от аккаунта. Она предпочитала на каждый аккаунт ставить какой-то особый пароль, содержащий в себе очень важную для нее дату. Например, в ее пароле от Фейсбука содержалась дата рождения вайсвюрста – 22 февраля 1857. И этих аккаунтов накопилось так много, что Бавария начала забывать, какой пароль какому из них принадлежит. Как минимум в пяти немецких сетях девушка зарегистрировалась, это точно. Изредка публиковала фотографии и делилась впечатлениями, но основной функцией была и оставалась связь с Людвигом и остальными родственниками. Видеть их вблизи ежедневно – уж увольте, а вот переписку еще никто не отменял. Немного неудобно то, что нет разделения по диалектам, а язык один – хохдойч, но ради связи приходилось жертвовать удобствами.

Ованесян отодвинула от себя масс и запечатлела его на свой сенсорный телефон. Шарлотту подобные действия умиляли ровно до того момента, как фотографировать начинали ее. Многие баварские девушки с удовольствием позировали, выставляя напоказ свой дирндль, но Лотта, являясь исключением из множества правил, лицо смущенно прятала. В этот раз она уже хотела было зажмуриться, но гостья опередила ее и сделала снимок.

Веберг с влюбленным выражением лица смотрела на вайсвюрст, будучи не в силах съесть такую красоту.

- Однако ж, это самый настоящий оригинал! – радостно заявила она и довольно зажмурилась, вдыхая родной аромат. – Мы пытались закрепить за собой название «мюнхенские колбаски», но в итоге это ничего не изменило. Отвратительные белые сосиски, не имеющие ничего общего с вайсвюрстом, и по сей день продают в своих ларьках мерзкие пруссаки. И по сей день эти белые сосиски именуют «вайсвюрстом», что сильно сказывается на моей репутации. Потому что это два совершенно разных блюда!

Не сдержавшись, баварка откусила от колбаски небольшой кусочек и тут же запила пивом, съев следом немного брецеля.

- Надеюсь, ты не собираешься сидеть здесь все это время? – поинтересовалась Бавария. – Нам несказанно повезло, что кто-то прошляпил свою бронь в палатке, но через некоторое время сюда придет какой-нибудь раздражающий немец и начнет нам на своем диалекте втирать про то, что он резервировал его за год. Так что доедаем и идем смотреть фестиваль дальше. Обязательно заскочим на аттракционы! Ты же любишь аттракционы?

- Кстати, не припомню, чтобы я спрашивала, а у вас в Армении такая же путаница с диалектами? – когда дело касалось баварской еды, скорости Шарлотты можно было только позавидовать. Если бы когда-нибудь решили ввести конкурс на скоростное поедание вайсвюрстов правильным способом, она бы брала все три первых места. – Я что-то все о себе, да о себе... впервые приглашаю на свои гуляния кого-нибудь помимо горячо обожаемых родственников. Италия не считается, его я никогда не приглашала – сам приходит, - девушка вздохнула.

Заметив, что Рипсиме доела, баварка хлопнула в ладоши и встала со своего места, не забыв поправить юбку.

- Я обожаю здешние аттракционы... наше «Колесо обозрения» - это вам, конечно, не London Eye, но говорят, что в солнечную погоду с него можно разглядеть Альпы, - она хохотнула и продолжила описание любимых аттракционов, раз уж ее попросили. – Alpina Bahn – подобие американских горок, раньше здесь стояли другие, но их продали в Москву... а жаль. У нас есть еще одни горки, которые я больше люблю. Ты как относишься к внезапным переворотам вверх тормашками? А еще... у нас есть блошиный рынок, - Лотта поморщилась. – Как ни странно, весьма популярный среди посетителей.

Она говорила так долго, что сама не заметила, как подошла к кассе, аккуратно тяня гостью за локоть. За все время их путешествия от палатки до текущего места назначения Веберг пришлось выполнить с десяток пируэтов, чтобы протиснуться сквозь толпу. Занятие пренеприятнейшее, но что поделаешь... Если бы дело проходило в другой стране, девушкам пришлось бы отстаивать свои места в километровой очереди, но жители Баварии очень любили свой родной край, потому практически без нареканий позволили купить билеты. Практически – несколько пруссаков и толстая женщина тихо что-то прошипели на своем языке, должно быть, ругаясь.

Внушительное колесо обозрения предстало перед леди спустя пару минут, медленно вертясь по часовой стрелке. Бавария в восхищении открыла рот. Сколько бы раз ей ни приходилось его видеть, каждый раз она восхищенно прыгала, веселясь, словно маленький ребенок. Если поблизости, конечно, не наблюдался босс.

Девушка уверенно схватила Армению за руку и потащила в свободную кабинку, устроившись у самого окна. Они медленно поднимались вверх, а Лотта прижималась носом к стеклу, будто бы не видела эти пейзажи уже в который раз.

- Смотри, Рипсиме, Альпы! – в восхищении закричала она, тыча пальцем куда-то вперед. Да, день определенно удался.