О женской интуиции можно сказать многое. И хорошее, и плохое. В любом случае, все разговоры сходятся к тому, что она просто-напросто существует, и проявляет свои свойства очень и очень часто. Вот и сейчас девушка с длинной темной косой, закинутой за спину, доверяла исключительно своей пресловутой интуиции, пытаясь найти нужное помещение в этих запутанных коридорах. Она когда-то жила в этом дворце, но это было давно, а все воспоминания, связанные с этим местом, были отнюдь не из приятных. Поэтому она успела забыть дорогу даже в маленькую комнатку, в которой жила она. Если бы не обстоятельства, она бы вообще сюда не пришла. Но, увы, так вышло. Не все было в её власти.
«Братец, где ты? Как ты?» - волновалась девушка, постоянно озираясь по сторонам. Взгляд у неё был испуганный. Еще были свежи те кошмары в её памяти, связанные с человеком, которому принадлежал этот самый дворец. Она помнит все. И никогда не сможет забыть. Ничто не выбьет это из её памяти. Как бы она ни хотела, как бы ни старалась. Раны еще не до конца зажили, напоминая о себе дикой болью при резких движениях. Но сердце саднило больше всего. Даже если забыть о шрамах, Армения сильно беспокоилась за брата, который все еще остался в этом ужасном месте – в доме Турции. Он не заслужил такого. Он оба этого не заслужили. Но если Рипсиме сейчас была относительно самостоятельным государством, то брату еще не удалось выбраться. Его до сих пор били. В последнее время – в пять раз сильнее. Порой девушка сама чувствовала ту боль, которую чувствовал Киликия – войска Садыка зачастую подходили к самой границе, нападая на отдельные сёла. Да и люди были одни и те же. Один народ – одна боль.
Пошатнувшись, девушка схватилась за бок, который сильно ныл без определенной причины. Точнее, причины бы не нашел любой врач. А вот Армения знала, почему это происходит.
«Снова бьют…»
Она постояла, опираясь о колонну, чтобы отдышаться. Она пытается казаться сильной. Пытается доказать, что достойна свободы, способна сама принимать решения. Но на деле она слаба, ужасно слаба. Она не может помочь своим братьям и сестрам. Ни маленьким Карабах и Нахичевану, ни Киликии, которому помощь нужна как нельзя раньше. Она больше не может рассчитывать на помощь кого бы то ни было – у всех свои проблемы. Но и сама девушка не может ни-че-го. Абсолютно. Её жалкие попытки помочь ничего не меняют. Ей остается только молиться.
Армения тихими шагами шла по дворцу, понимая, что тут что-то не так. В мире вообще все не так. Сейчас никому не живется хорошо. Но очень многие страны, жившие тут, были близки ей. А брат – особенно. Но где он сейчас? Скорее всего, хоть кто-то должен знать. Свет из высоких окон падал на расписной пол, оставляя не менее красивый рисунок. Подолы платья девушки тихо шуршали, но их почти не было слышно из-за пения птиц за окном и множества других звуков, какими был наполнен сам дом.
Внезапно громкий хруст привлек внимание Рипсиме. Та вздрогнула и обернулась на звук. Недолго думая, она побежала туда, стараясь не делать особо резких движений и не махать руками, дабы избежать сильной боли. Повернув за угол, девушка увидела выломанную дверь. Из комнаты раздавались мужские крики и ругань. Насколько Армения помнила, это были покои Понта. Сначала девушка побоялась войти, но услышав звон стекла, вбежала внутрь.
Комната была обставлена по-другому – когда Армения видела её в последний раз, все было кардинально другим. Около разбитого окна стоял Сотирис, схвативший за горло Лазистана. Тот смотрел на понтийца с явно усмешкой. На миг тот взглянул на девушку, отчего та вздрогнула. У неё было чувство, что её поймали на месте преступления.
- Ну, первое – ты… христианин, второе – ты слабак, третье – ты не станешь убивать кого-либо на глазах у Армении, вы же слабаки.
- Что тут происходит? – слабо выдавила из себя девушка, решив не обращать внимания на оскорбления Лазистана. Сил у неё уже совсем нет.
Она подошла чуть ближе, стараясь не наступать на осколки стекла. На полу лежали обрывки какого-то холста, на которых можно было различить лица самого Понта и Византии. Армения ахнула.
- Лазистан, это ты сделал? Уф, не важно! Сотирис, он того не стоит, пусти же!

Ошибки и оплошности преследовали её всю жизнь. И никогда не бывало так, что бы пронесло, чтобы буря последствия прошла мимо. Армению всегда накрывало с головой, затаскивало в гущу событий, в которых она оказывалась так или иначе виноватой. Даже сейчас она допустила две ужасные ошибки, за которые вновь будет платить.
Она должна была просто пройти мимо. Но как? Её совесть никогда бы не оставила её в покое, да и зная, что там мог быть кто-то из родных и близких, девушка не могла закрыть на это глаза. Не простит же себе.
Она должна была молчать. Хотя это тоже было невозможно. В этом доме и без того было пролито много крови. Девушка хотела просто помочь. Но все обернулась против неё.
Из-за её глупости Понт отвлекся, и Лазистан успел воспользоваться этим моментом и атаковать. Рипсиме ахнула, но, увы, не успела ничего не предпринять. Потерявший координацию Сотирис упал на неё. Она была слишком низкой и слабой, чтобы удержать его. Армения больно ударилась головой об пол, а упавший прямо на неё мужчина весом более семидесяти килограмм радости не прибавлял. У девушки перехватило дыхание.
- Какие же вы идиоты…
Девушка перевернулась лицом вниз и попыталась встать на ноги, но голова еще трещала по швам, и глаза еще не могли нормально сфокусироваться. Она слышала лишь гулко отдававшийся в глубинах её разума голос Лазистана, который был ей так ненавистен. Он пафосно говорил о своей силе, о силе Турции, о силе мусульман.
«Заткнись. Заткни свой поганый рот. Хватит!» - думала девушка, которую колотило от ненависти.
Рипсиме снова попыталась встать. Руки дрожали, но девушке удалось приподняться и сесть. Она увидела разгоравшийся костер на том месте, где до этого лежал изорванный холст. Огонь разгорался все сильнее. Сотирис, в отличие от армянки, был шустрее – он почти сразу вскочил на ноги и принял удар на себя. Армения снова ничего не могла поделать. Только смотреть и надеяться на то, что Понт все еще настолько же силен, как и раньше. Что Лазистан через пару минут будет валяться на полу без сознания. Что все обойдется.
Но нет. Один удар мусульманина следовал за другим. Брызнула кровь. Хрустели кости. Языки пламени костра тянулись вверх, к потолку. Становилось жарко. Из-за дыма слезились глаза, горели легкие.
«За что?..»
Понт потерял равновесие, и Лазистан выиграл время. Он бросил взгляд на девушку и подошел к ней. Рипсиме сжалась и отползла подальше, но ударилась спиной об стену. Шрамы заныли с новой силой, заставляя зажмуриться, подавляя крик. Мужчина схватил девушку за запястья и потянул на себя, впиваясь пальцами в кожу и оставляя синяки. От Армении и так оставались одни кости, обтянутые кожей, так он норовил сломать еще и их. Девушка с ненавистью взглянула прямо в глаза Лазистану, но не увидела в них ничего, кроме усмешки и презрения. Её жалкие попытки вырваться повлекли за собой сильную оплеуху. Рипсиме не удержалась от крика – от удара зазвенело в ушах, а и без того больная голова заболела еще сильнее. Место удара словно кто-то прижег. В его руках она была похожа на тряпичную куклу.
- Стой смирно, - рявкнул он и открыл дверцу шкафа, затолкав тут Армению. Та даже не смогла сопротивляться из-за потери координации. Вновь она ударилась об стену. Одна из свежих «царапин» раскрылась и начала кровоточить. Платье прилипло к коже от теплой крови. Рипсиме громко и отчаянно закричала.
«Господи, за что мне все это?!»
- Понт! – кричала она, ударяя кулаками о дверь шкафа. Внутри было темно. Не хватало воздуха, а дым, пробиравшийся внутрь через мелкие щели в стыках, мешал дыханию вообще. Армения вытерла слезы, навернувшиеся на глаза, и закашлялась. Снаружи слышались лишь звуки борьбы и треск пламени. Через пару секунд девушка услышала крики Сотириса.
Девушка попыталась сделать так, как он и говорит. Становилось душно, пот и слезы застилали глаза. Армения билась плечом о дверь всей силой. Превозмогая боль, девушка била все сильнее, в надежде вырваться наружу и не сгореть. Наконец, с восьмой попытки, дверь поддалась.
А дальше все было как в замедленной съемке.
- НЕТ! – заорала она в ужасе. В спину понтийца вонзился длинный нож. Армения вздрогнула и закрыла рот руками. Сотирис в таком состоянии вытащил свой кинжал и последовал за убежавшим лазом, но не хватило сил.
- Господи...– в ужасе, дрожа всем телом, прошептала Армения, упав на колени. Она приблизилась к телу друга и попыталась вытащить нож из спины. Благо, он не вошел слишком глубоко. Дрожащими руками девушке едва удалось его вытащить. Мысли в голове путались, черный  дым мешал обзору. Она не знала, что делать, как выбраться. Она могла просто убежать отсюда. Но слишком подло и  низко оставлять тут Понта сгорать после всего того, что он для неё сделал. Сердце колотилось в бешеном ритме. Виски словно кто-то сдавливал. Риспиме не знала, кого звать на помощь, что предпринять. От отчаяния она разрыдалась.
- Нельзя тебя тут оставлять… Боже, что мне делать?!

Удачно выбравшись из дворца, Киликия передал Армению и Понта на попечение врачам, которые к этому моменту уже прибыль к дворцу. Сейчас их жизни были вне опасности, так что Медзик мог, смело помочь в тушение пожара. Хотя он с большой неохотой принял на себя руководства пожарными командами. Если задуматься, зачем ему это? Ведь горит дом его врага, можно смело забить на всё это и заняться раненой сестрой и другом. Но дело было в том, что не смотря на всё случившееся, Киликия оставался на службе Турции… И как бы он ненавидел его, за все те страдания, что Турок причинил ему, его семье и друзьям, клятва данная когда-то, даже по принуждению, остаётся превыше всего.
Поэтому исключительно из чувства долга, он решил помочь в тушении. Да и все же нельзя, чтобы пожар перекинулся на другие здания и стал причиной смерти невинных людей.
- Первый расчёт! Несите воды к западному крылу! Второй и Пятый! Живо тащите песок!- Киликия, как и подобает опытному военачальнику, моментально взял всё под свой контроль. Оглядывая группы уставших пожарников и простых добровольцев, он находил каждому достойное применение. Кто-то занимался подносом воды, кто-то таскал ведра с песком, другие рыли траншеи вокруг дворца, нашлась группу смельчаков, которая отправилась бороться с огнём прямо внутри дворца. Буквально через пятнадцать минут, удалось локализовать пламя на территории крыла “пленников”, где находились комнаты стран подчинённых Турцией. Сейчас больше не чего не угрожало  городу и остальной части дворца.
- Господин Медзик-паша! Сюда направляется Сам великий  Турция!- Это крикнул один из прямых подчинённых Киликии, как уже известно, в Константинополе у него были свои люди, что верно служили ему уже не первый десяток лет.
Переведя свой взгляд на группу с ранеными, которым оказывали помощь врачи, Медзик окликнул одного из  “своих”
=
- Парон Тер-Григорян, немедленно уведите Рипсиме и Сотириса отсюда, доставьте их в посольства Франции! Чего стоите?! Шевелите поршнями!
Врач средних лет подозвал к себе нескольких солдат Киликии, и вместе они уложили Армению и Понта в грузовик, буквально через несколько мгновений машина уже уехала в сторону посольского квартала.
Киликия сделала это по одной простой причине, сейчас сюда приближается ОН, так что присутствие этих двоих будет крайне не желательно, это может даже привести к большим проблемам. Подъехав на новом автомобиле, так любезно подаренным Германией, Турция вышел и устремился к Медзику. Подойдя в плотную, их взгляды встретились.
- Ну и что ты тут учудил? – с ходу заявил Турок.
- В смысле, о самый ленивый и бестолковый, тот, кто зажал денег на нормальную систему пожаротушения, что под этим подразумеваете?
- Ах, ты…!
- Да да, я весь во внимании- хотя Киликия и Турция люто друг друга ненавидели и в любой момент всегда готовы обнажить клинки, подобный разговор был нормой. Всё просто, у Турции просто не хватала сил морально бороться со своим подчинённым, так что услышать во время их беседы постоянные стёбы и взаимные оскорбления было весьма обыденно. Но всё же кое-что изменилось…
- Ты понял, о чём я говорю! Ты за чем Лаза ранил?!
- Ааа, вы про это.... Ну дело в том, что эта свинья является главным поджигателем, так что даже верблюду понятно, что я его наказал за эту шалость.  А если честно, я ему его шаловливые ручки хотел отрубить, но у самого руки не дошли.- с лёгкой улыбкой говорил Киликия, слегка почёсывая себя за затылок.- А что же вы тут собственно сами делаете? Вы же должны быть на мирной конференции.- взгляд Медзика изменился, сейчас он будто пытался прочитать мысли врага, глядя в прорези маски Турка.-или что-то изменилось?
-Ха, ты как всегда догадливый! Да вот вернулся, когда узнал, что одна из моих псин решила сбежать с моего двора, подобна своим сёстрам шлю.. – Турция не успел договорить, как у его горла уже блестело остриё старой сабли.
- Только вздумай это сказать, и ты тут же лишишься головы.- сейчас глаз Киликии был полон гнева и ненависти, ещё мгновение назад, он как обычно с улыбкой стебался, над тем, кому когда-то  присягнул. А сейчас он действительно собирается убить его. Ведь Турция приступил черту, за которую обычно Медзик сразу лишал людей жизни.
- Хм, смотрю храбрости набрался… раз не только сбежать решил, так ещё и зубы оскалить вздумал. Я смотрю, Тарс тебя ни чему не научил.- с умилением произнёс Турция. Переведя свой взгляд на повязку.- Ладно, раз ты вздумал поднять этот мятеж, твоё дело. Но знай, наказание в этот раз будет на много…- Киликия приставил саблю ближе к горлу врага, и острое лезвие слегка пустила кровь на шее ублюдского аскера.- Ну всё, это я тебя точно прикончу!
- Ну это мы уже решим на поле боя- кто и от чьей руки падёт.- Медзик убрал клинок в ножны и отошёл на шаг.- С этого момента, я более не подчиняюсь тебе. Так что можешь смело идти и тушить пожар сам.- Киликия пошёл в сторону мерседеса, проходя мимо слегка ошеломлённого турка. Сев в машину, он с улыбкой произнёс- За ключами сам придёшь. – и тут же немецкое авто, пулей умчалось с дворцовой площади.
- Точно убью!- Глядя в сторону удаляющегося, как сам выразился, собаки, он повернулся и посмотрел на дворец, за тем на Лазистана. Всё это время он смотрел на развернувшиеся перед ним картину “Встречу слуги и хозяина, переросшую в мятеж” с отвисшей челюстью-А ты что уставился? А ну живо иди дворец тушить!
- Но господин…
- Я что сказал?!...

Киликия, приехав в посольство, сразу встретил Францию и без лишних церемоний-
- Где они? Как их самочувствие?- нотки тревоги за сестру и друга можно было сразу почувствовать в голосе армянина.
- С ними всё в порядки, я сейчас же отведу тебя в комнату, где мы их расположили. Их жизням теперь не чего ни угрожает.

Отредактировано Cilicia (9 Янв 2013 13:20:43)

самый упоротый пост в моей жизни

«Чего ухмыляешься? Умирал же только что» - не удержавшись, подумала Армения. Но все же она не удержалась от счастливой улыбки – состояние Сотириса стабилизировалось, судя по речи и ухмылке, и это не могло не радовать. Это было вполне в его духе – смеяться и отшучиваться в самые напряженные и экстремальные моменты. Все же, скорее всего, это просто нервы расшалились. Рипсиме тоже было тяжело держать себя в руках, хотя большая часть слез уже была выплакана. А истерический смех был не по её части.
Только девушка собиралась что-то сказать, как её подхватили под руки и повели к грузовику. Армения сразу поняла, что отказываться от помощи не стоит, ибо она с трудом переставляла ноги, и после первого же шага без поддержки она бы упала, не в силах от усталости и шока даже подняться. Она покорно следовала за лекарями, ведущими её к грузовику. Брат что-то говорил о французском посольстве, но из-за шума девушка плохо его расслышала. Рипсиме повернула голову, чтобы посмотреть, не поедет ли брат с ними, но её быстро тянули вперед. Киликия не сдвигался с места, и тревога росла внутри неё. Она не хотела в такой момент отдаляться от Киликии, который был её единственной опорой сейчас. Но юноше стоило остаться и потушить пожар – как-никак, в этом дворце живет не только Турция.
Двое крепких мужчин помогли лекарям перенести девушку в грузовик. Она чуть ли не ползком добралась до ближайшего сидения и спешно на него села. Сил почти не было – девушку слегка подташнивало, кружилась голова.
«Спасибо Турции за мое подкошенное здоровье» - подумала она, краем глаза наблюдая за тем, как на носилках в грузовик загружают Понта. Он снова потерял сознание, но цвет лица его уже  не был мертвенно-бледным, а дыхание выровнялось. За его жизнь уже можно не волноваться – им займутся медики. Воспользовавшись временно тишиной, девушка слегка откинула голову назад и закрыла глаза.
Армения нервно мяла складки платья. Слишком много за один день. Слишком много за одну жизнь. Слишком много на её хрупкие плечи. Хочется просто напросто уснуть, забыться, и проснуться через много лет, когда все будет тихо. Но, увы. Как она может оставить таких дорогих для неё людей? Киликию, сестер, Понта? Где гарантия, что они будут живы?..
К горлу подступил непрошенный комок. Армения с трудом подавила слезы, стараясь не издать ни звука. В голове всплывали те немногие счастливые воспоминания, что у неё были. Они все сильно изменились за последнее время. Армения за короткое время превратилась из забитой, скрытной девочки в сильную духом девушку. Киликия и Понт стали настоящими мужчинами, готовыми сражаться насмерть во имя свободы. Но все те невзгоды, что были раньше, росли вместе с ними…
Очнулась ото сна девушка тогда, когда её на руках несли по длинному коридору, обставленному в лучших европейских традициях. Вокруг был дикий шум и суета – вокруг носились лекари, служанки, охранники.
- Где я?..
- В посольстве господина Франции, мадмуазель. Не беспокойтесь, сейчас вами займутся, - сказал мужской голос. Девушка с трудом открыла налитые свинцом глаза и увидела перед собой лицо одного из добровольцев с площади, который еще тогда помогал переносить её в грузовик. Щеки Армении залились румянцем – она не привыкла к такому отношению к себе. А уж на руках её носили, наверное, раз в столетие.
- А где?..
- Ваш друг сейчас под присмотром врачей, нет причин волноваться. Вы можете навестить его, как только вас осмотрят.
Девушка, успокоившись, тяжело выдохнула и прикрыла глаза. Усталость сковала тело, спина дико ныла, а голова раскалывалась. Армения не представляла, как она будет передвигаться без поддержки, и поэтому предпочла откинуть эти мысли.
Мужчина оставил её на кресле в одной из комнат, где ею сразу же занялись суетящиеся служанки, поэтому на разглядывание интерьера у девушки не было времени. Её поспешно освободили от разодранного и местами опаленного платья, обработали раны на спине, перебинтовали руки, умыли лицо. Девушке очень хотелось принять душ, прежде чем надеть предоставленное новое платье, но желание увидеть Понта было сильнее. Быстро накинув белое платье европейского покроя на грязное тело, она поспешно направила в то место, где, по идее, должен был находится Сотирис. Одна из служанок учтиво поддерживала её за руку, дабы Рипсиме не свалилась. Делала женщина это немного брезгливо, и на то были причины – от армянки пахло копотью и серой, а бело платье местами потемнело из-за грязи.
- Оставьте меня тут, - попросила девушка, когда служанка усадила её на кресло в комнате, где на диване лежал все еще спящий понтиец. Женщина послушно поклонилась и вышла.
Рипсиме повернула голову в сторону мужчины. Тот мирно посапывал во сне. Он был обнажен по пояс, и торс его был перевязан свежими бинтами – его тоже успели подлатать. Девушка смущенно отвернулась, чувствуя, что снова краснеет. Ей было непривычно видеть друга детства в таком… виде. Стараясь отвлечься, девушка попыталась подумать о чем-то другом, но недавние кошмары ревностно оккупировали разум. Рипсиме пыталась отогнать от себя воспоминания сегодняшнего дня, когда лицо Сотириса было мертвенно-бледным, а дыхания не было слышно. Это были одни из самых страшных минут в её жизни. Но сейчас он жив, и скоро очнется. Ухмыльнется, как обычно, скажет что-нибудь глупое. И снова это будет он. Живой, настоящий, родной.
Армения все же не удержалась и повернулась в сторону Понта, медленно потянулась к его лицу и мягким движением убрала мешающую прядь его темных волос.
«Ты так изменился за все это время…»
Понтиец начал ворочаться во сне. Девушка поспешно убрала руку от его лица и отвернулась, стараясь снова не выдавать смущение.
- Где я?..
- В безопасности. Не шевелись, тебе нельзя, - начала она свойственным ей нравоучительным тоном, будто напрочь забыв о том, что делала и думала секунду назад. Но все же, не выдержав, она ляпнула, не подумав: - Ты меня напугал, дурак ты эдакий.
«Что я несу?..»
Снаружи доносились голоса. Среди них девушка расслышала родной и знакомый голос Киликии. Она повернула было голову, стараясь замять эту неловкую ситуацию, но, наткнувшись взглядом на Понта, снова покраснела и отвернулась обратно.

- А помнишь, тех девушек на пире в честь взятия Дамаска?
- Да, да, да! А тот случай, когда Прусс напился и пошёл «жениться» на Турции?
- Хахахаха! Помню, помню, я думал, что со смеху помру!
Этот весёлый и забористый смех доносился из посольского бара, где находилось всего три человека. Бармен и два его посетителя - Франция с Киликией. Оба уже изрядно выпили, сейчас в хода пошла уже ДВЕНАДЦАТАЯ БУТЫЛКА АРМЯНСКОГО КОНЬЯКА! Этих двоих явно не чего не берёт…
В бар они пришли где-то час назад, но за это время умудрились вспомнить не мало историй из прошлого, сейчас в ход пошли байки о Крестовых походах. Франц уже умирал со смеху, от попыток Киликии спародировать их общих знакомых - Англию, Пруссию, Австрию, Испанию и Турцию в частности. И это ему явно получалось, потому что даже непробиваемое эмоциями, лицо бармена озарилась лёгкой улыбкой.
- Эх, всё же веселое было время, как думаешь, Мез?- Сказал Франция, когда Медзик опустошил внеочередную рюмку.
- Ты прав, по-моему, это было самое счастливое время, за всю мою жизни… у меня было всё – известность, богатство, власть, честь, верные друзья, крепкая и дружная семья… но самое главное… у меня была СВОБОДА!- Медзик произнёс последние слова на весьма высоких тонах, дабы предать им значимость. А затем ударив по столу, схватился за голову, опустил её на барную стойку и тихо произнёс.- Почему…почему… почему всё это прошло?
Можно было подумать, что армянин напился на столько, что начал впадать в лёгкую истерику, от нахлынувших воспоминаний. Но это не так. Франц был единственным, из живых, кому Киликия мог показать свои чувства.  Ибо он знал, что друг не осудит его, поможет советом и просто утешит.
Почему всё же именно Франциск? А кто же ещё? К сёстрам он не пойдёт, по одной простой причине, он старший брат и не может показать свои слабости, он должен быть сильным, а не размазнёй, что будет плакать от череды неудач. Раньше он мог обратится к Сотирису…но сейчас…он боялся говорить с ним больше, чем с Арменией…Слишком много свалилось на его голову за один день, хотя день ещё не кончился.
- Всё проходит, мир ни когда не стоит на месте и ты  это знаешь не хуже меня, старый друг.- Франц успокаивающим голосом произнёс эти слова и отправил очередную дозу «топлива» в рот.- Есть замечательное фраза – «Я умру, а Государство будет жить вечно». Прямо про нас, верно? Тебе нужно просто отдохнуть и расслабиться.  Может, сгоняем на Корсику?- С улыбкой на лице произнёс Франц.
Но Киликия, всё также уткнувшись головой в стойку, тихо, что-то бормотал себе под нос.-
- А ведь у нас даже приданого нет…
Услышав это, француз буквально струёй выплюнул напиток, которым он в этот момент наслаждался. В такого он меньше всего ожидал услышать от молодого армянина.
- И это тебя сейчас волнует больше всего?!
-Да! А ты что думал?!- Киликия поднял голову и уставившись на друга, продолжил. - Мы из порядочной семьи, а раз мне придётся выдавать сестру замуж, то мне нужно позаботиться о приданом, ведь если его не будет, это может повредить чести семьи! А в данный момент это весьма затруднительно! - Совершенно покрасневший от стыда,  Киликия выдал то, что было у него на душе.
- Ох уж эти Древние, вы больше заботитесь о своей репутации, чем о делах насущных.- Сказав это, Франция стал наблюдать, за пьющим Киликией. За те годы, что они знакомы, он видел его всегда разным. Он был и мудрым торговцем, умелым мореплавателем, могучим воином и искусным художником. Но больше всего, Францу нравился, такой Киликия.- Весёлый, распущенный, готовый делиться всеми чувствами сразу, слегка бесбашенный и  дурковатый. В годы молодости, они творили такие дела, что даже толстобровый Англия сдох бы от завести. Но Медзик прав… это время прошло…
И вот Киликия, закинув голову назад, опустошил ещё одну рюмку. Слегка переведя дух он произнёс, 
-Жак, обнови!
- Слушаюсь, месье.-  И бармен будто заводной, восполнил потерянные миллилитры напитка.
Медзик повторил свои действия, но на этот раз его лицо было обращено к Францу.
– Ты что-то хотел спросить?
Франция, только что мирно наблюдавший за другом, будто опомнившийся, потряс головой и сказал.
-Да, точно, ты же мне что-то хотел сказать о Садыке?
Киликия, услышав этот вопрос, слегка вздохнув, ответил.- Ах, точно… я и забыл. Дело в том, что я объявил ему Войну.

Отредактировано Cilicia (29 Апр 2013 17:25:27)

Легкое касание Понта заставило девушку вздрогнуть и напрячься. Они и без этого сидели слишком близко друг к другу, поэтому девушка изрядно покраснела, правда, с трудом подавляя смущенную, но довольную улыбку. Сотирис убрал непослушную прядь, открыв лицо Рипсиме, что смутило ее еще больше. Щеки ее стали практически цвета клубники, что лежала в вазе среди других ярких фруктов, а глаза искрились непонятным блеском. Она хотела, чтобы эти мгновения длились вечно. Маленькая передышка между вечными войнами и убийствами. Но полная счастья. Может, в дальнейшем девушка и не вспомнит этот эпизод своей жизни без напоминания, но сейчас она старалась удержать в памяти каждую секунду. Краем глаза она смотрела на юношу, сидящего рядом, стараясь делать это так, чтобы тот не заметил. В грудной клетке словно что-то давило и мучительно тянуло.
Армянка потянулась за предложенным бокалом, понимая, что у неё действительно пересохло в горле. На воду она смотрела как на свое спасение, и она уже предвкушала, как будет пить её, как жидкость растечется по горлу и подарит ощущение свежести, приведя в порядок. Но Понт, как обычно, решил сделать по своему. Совершенно внезапно он вылил воду на ковер, как только пальцы девушки коснулись бокала. Внутри неё перемешались совершенно разные чувства. Но все они несли негативный характер. Легкая обида, раздражение и недоумение. Она посмотрела на него с укором, а тот, в свою очередь, ехидно улыбался. К такому его поведению за долгие века стоило бы и привыкнуть. Все его поступки и мелкие каверзы были неотъемлемой частью характера Сотириса. Может, раньше Рипсиме и обижалась всерьез, то теперь все эмоции отходили на второй план после первых же секунд, а ворчала она просто для приличия.
- Ты не у себя дома, - прошипела она, наблюдая за тем, как Понт наливает ей вино. Откуда он его достал, девушка предпочла не спрашивать.
Услышав тост, Ованесян поджала губы, слегка взболтав жидкость внутри бокала. Отдаленно напоминало кровь. Реки крови лились на протяжении всей их истории, и кто знает, сколько они будут литься еще. Глубокий вдох, прикрытые глаза. После секундного молчания девушка подняла взгляд на Понта. Армения слегка стукнула своим бокалом о его, создав легкий звон, разнесшийся по комнате и пригубила немного вина. Жажда прошла, напиток приятно обволакивал горло, знакомый пряный привкус словно придавал сил. Алкоголь сейчас был очень кстати. Карипидис был прав, что не дал ей выпить простой воды.
- Да. За нас.
Армения замолкла, слегка поменяв свое положение, повернувшись корпусом к Понту, чтобы лучше видеть его. Она то смотрела на Сотириса, то переводила взгляд на свой бокал, словно пытаясь принять какое-то решение, которое ей никак не давалось. В итоге она просто пожала плечами и глотнула еще немного вина.
- Пройдем. Вместе, - вдруг сказала она. Алкоголь придавал ей храбрости.